ASM2_3 2001

Выдающиеся произведения архитектуры XX века

Ле Корбюзье. Капелла в Роншане

Ф.-Л.Райт. "Дом над водопадом"

К.С.Мельников.
Клуб имени Русакова в Москве

По нашей просьбе итоги опроса комментируют академик РААСН Д.О.Швидковский, член-корреспондент РААСН А.В.Анисимов и член-корреспондент РААСН А.А.Скокан

Л.Мис ван дер Роэ. Выставочный павильон в Барселоне

К.Танге. Олимпийские сооружения в Токио

А.Аалто. Комплекс университета в Отаниеми

В подобных опросах, проводившихся на грани веков в разных странах и разными учреждениями, более всего, пожалуй, поражает схожесть результатов: чаще всего выделяют одну и ту же группу имен и построек. Различия возникают в тех случаях, когда увеличивается число позиций в анкетах. Но и при выборе не 10, а 100 наиболее выдающихся архитекторов оценки оказываются достаточно близки по всему миру. Думается, уже одно это само по себе является важным фактом истории и мирового, и российского зодчества: мировая архитектурная культура достигла единства, и Россия сегодня составляет его неотъемлемую часть – по крайней мере в смысле профессиональной ментальности.

Й.Утцон. Оперный театр в Сиднее

О.Нимейер. Центр Бразилиа

А.Гауди.
Дом Мила в Барселоне

Кроме всего прочего, результаты опросов отчетливо выявляют современное многостилье, терпимость ко всем существовавшим направлениям, признание возможности соединения вроде бы несоединимого – наследия Ле Корбюзье и Гауди, Мис ван дер Роэ и Аалто.Интересно и то, что у мастеров, занимающих первые места, отмечены самые нехарактерные, не связанные с их программными манифестами сооружения – не "Марсельская единица", а капелла в Роншане у Ле Корбюзье, не "Дома прерий", а "Дом над водопадом" у Райта. Вероятнее всего, они привлекают симпатии современных архитекторов своей единственной, как кажется, общей чертой – необычайно высокой и открытой, намеренной эмоциональностью.

А.Гауди.
Собор Саграда Фамилия
в Барселоне

И.И.Леонидов.
Проект Института библиотековедения
имени В.И.Ленина

Скорее всего, так проявляется тоска зодчих наших дней по чувственности формы. Некоторые сегодня утоляют ее, работая в области неомодерна, реже – необарокко. Однако потребность в эмоциональности все же не может быть удовлетворена "стилистически". В капелле в Роншане и "Доме над водопадом" привлекательна именно их внестилистическая выразительность, основанная на динамике объемов и остром, но в то же время не разрушительном диалоге с природой.Как показывают результаты опроса, историзм сейчас не в чести – даже в своих неоклассических разновидностях. Это также в большой степени констатация теперешних настроений, чем оценка значения классического наследия в архитектуре ХХ века. Отсутствуют Жолтовский, Шпеер, Гверрини, Крие. Однако "медь торжественной латыни" на протяжении всего ушедшего столетия звучала в зодчестве почти наравне с "аккордами громовой революционной симфонии" авангарда. Возможно, что это противостояние закончилось и архитектуре нового века суждено пойти по принципиально иному пути и обрести иной алфавит художественного языка, основанный не на эстетических категориях и исторической конкретике образов, а на передаче понятий экологической этики и новой космогонии, размышлений о месте человека в техногенной цивилизации. Историзм при этом не исчезает из профессионального мышления, напротив, его значение расширяется за счет увеличения роли моральных ценностей при переустройстве существующего и повсеместно обладающего либо природной, либо исторической памятью пространства.

Думаю, на ответы повлиял установившийся стереотип, в свое время определенный высшими авторитетами мировой архитектуры ХХ века, начиная с Гидеона Зигфрида и Гропиуса, во власти этого стереотипа все мы до сих пор находимся. На сегодняшний день имеется некий "иконостас", который никто не хочет пересматривать из опасения быть обвиненным в дурном вкусе…Интересно, а может быть, характерно, что оценки наших академиков направлены большей частью в прошлое, – основная масса архитекторов, попавших в список, – это люди первой половины прошлого века. Что же касается объектов, – проставьте даты и вы увидите, что в списке нет ни одного объекта "моложе" 1965 года, причем восемь из них "старше" 1960 года. Впечатление такое, что академики определяли 10 наиболее выдающихся архитекторов первой половины, в крайнем случае еще середины ХХ столетия.

Объект И. Леонидова не осуществлен и, честно говоря, не разработан, это всего лишь эскиз-идея, хотя и очень интересная. Мне кажется, его не следовало ставить в один ряд с осуществленными проектами. Ибо между эскизом и построенным зданием (что только и является архитектурой) лежит пропасть.
Результаты опроса оказались вполне предсказуемы, ибо таковы рекомендации (между строк) почти всех наших теоретических и исторических книг последних десятилетий.Теперь по конкретным пунктам.
Похоже, Бразилиа и Нимейер не выдерживают испытания временем, их рейтинг имеет явную тенденцию к падению.Ф.-Л.Райт и Корбюзье, наоборот, в условиях спроса на малые жилые дома выглядят все лучше и лучше – значит, это классика.
Очень высокий рейтинг оказался у Мельникова, несмотря на плохое состояние сооружений… Следовательно, профессионалы ценят идею. Но войдите в капеллу в Роншане (кто был, тот поймет) и в клуб имени Русакова – это вещи с разных планет и из разных культур – кстати, не только потому, что клуб в безобразном состоянии. К сожалению, кроме Мельникова нам выставить некого.
Удивительно велик рейтинг барселонского павильона Миса ван дер Роэ. Что ж, это понятно – другие объекты того же автора могли бы располагаться в списке столь же высоко.

Результаты опроса, за исключением двух-трех пунктов, вполне ожидаемы. В отличие от проводившихся ранее на ту же тему международных опросов, где всегда упоминается К.Мельников, характерно появление еще одного русского архитектора – И.Леонидова. Других значимых для развития отечественной архитектуры имен – Жолтовский, Щусев, Веснины и так далее – в списке не оказалось.
Что же представляют собой два русских "лауреата", стоящие в одном ряду с фундаментальными фигурами архитектурного процесса ХХ века, Корбюзье и Райтом? Почему именно они?Во-первых, конечно, время. Это архитекторы не одного поколения, но одного времени – времени надежд и обещаний, искренности и веры в будущее. Во всяком случае, так это представляется спустя семьдесят лет.
Дальнейшее развитие нашей архитектуры не пощадило Мельникова и Леонидова, оба они оказались за бортом истории: не имели учеников, не оставили после себя школ и явных последователей. С этой точки зрения Мельников и Леонидов – персонажи аномальные в отечественной архитектуре: неудачные политики, романтики, лишившиеся возможности творить и даже просто работать, – по итогам их творческих биографий это фигуры, безусловно, трагические. Они оказались слишком индивидуальны, слишком не похожи на тогдашнее архитектурное сообщество, "слишком личностями". Тем не менее Мельников и Леонидов были яркими представителями русского художественного гения и по жестокому, но справедливому счету именно они вошли в число архитекторов, внесших самобытный вклад в развитие современной архитектуры.
Удивительно, что они и сейчас в общем невостребованны на родине. Их пророческие проекты вдохновляют не нас, а скорее наших зарубежных коллег. Мы же при этом сетуем и сокрушаемся по поводу маргинальности современной отечественной архитектуры, а иногда даже говорим о неком всемирном заговоре молчания по поводу наших достижений.