Современная Москва и проблемы сохранения архитектурного наследия

№ 1 за 2005  год

Электронная версия научно-популярного журнала "Архитектура и строительство Москвы".

Содержание номера:

Владимир Ресин:
«Город должен развиваться гармонично…»

В. А. Володин, архитектор
СУХАРЕВКА

Современная Москва и проблемы сохранения архитектурного наследия 

Н. Г. Глинянский
Археология Москвы Сергея Чобана 

Ю. С. Сушков, заслуженный строитель РСФСР
Проблемы управления развитием городов 

В. М. Воробьев, профессор Государственной академии славянской культуры
Ландшафт и исторические города Тверской земли 

Г. А. Птичникова, кандидат архитектуры
Зрелищность архитектуры как качество мировых столиц

Дискуссионная трибуна

На эту тему в декабре 2004 года Союз московских архитекторов и клуб архитекторов «АрС» провели «круглый стол» . Обсуждался целый комплекс проблем. Каким способом можно отстоять тот или иной памятник? К какому правительству уместнее обращаться за поддержкой – к московскому или к федеральному, ибо вопрос компетенции, в том числе вытекающей из права собственности, здесь крайне запутан? Как защитить «старую» Москву от «новой»? Задача представляется порой практически неразрешимой, потому что на нее можно взглянуть и под другим углом - в том смысле, что «новая» Москва в свою очередь когда-нибудь станет «старой», и многое из построенного сегодня тоже со временем приобретет значение архитектурного памятника.

«Круглый стол» проходил в Белой гостиной ЦДА. Наряду с известными московскими архитекторами, в его работе приняли участие европейский представитель Московской ассоциации охраны архитектурного наследия (MAPS), журналистка газеты «Таймс» Клементина Сессил и один из руководителей Общества сохранения европейского наследия Адам Уилкинсон (Великобритания). Встречу вел теоретик и историк архитектуры Андрей Кафтанов (НИИТАГ). Ввиду чрезвычайной обширности материала мы передаем ход обсуждения лишь в основных чертах и в кратком изложении.

После вводной речи ведущего слово взяла Клементина Сессил. Рассказав о деятельности MAPS, она отметила, что активисты Ассоциации всерьез озабочены безвозвратными утратами старинных сооружений в Москве и готовы оказывать активную помощь организациям и людям, заинтересованным в сохранении облика Москвы как исторического города и одной из крупнейших и древнейших столиц Европы.

Адам Уилкинсон ознакомил московских архитекторов с работой возглавляемого им Общества, поделился намерениями и планами последнего относительно Москвы. Он, в частности, сказал: «Наша организация была создана более 30 лет назад в связи с опасностью сноса здания Музея королевы Виктории в Лондоне. Тогда все газеты Великобритании выступили с протестами против уничтожения этого памятника. С тех пор мы постоянно выступаем в прессе, мобилизуя общественное мнение на борьбу с действиями администрации, приводящими к исчезновению исторических сооружений в городах Англии. Мы выдвигаем также предложения о рациональном использовании таких объектов, предлагаем пути решения возникающих в связи с ними экономических, культурных и архитектурных задач и пытаемся убедить властные структуры в том, что наши предложения реальны и осуществимы. В своей деятельности мы широко используем электронные и печатные СМИ, обращая внимание общественности на судьбу исторических сооружений, над которыми нависает угроза уничтожения. В Москву мы приехали по приглашению MAPS. Проблем, аналогичных тем, с какими сталкиваемся мы у себя в Англии, здесь тоже хватает».

Вице-президент Союза московских архитекторов Андрей Таранов озвучил текст обращения президента СМА Виктора Логвинова к участникам «круглого стола». Основная мысль: только объективное, непредвзятое отношение к памятникам архитектуры (вне конъюнктурных и политических моментов) поможет участникам выработать правильные подходы и найти верные решения. В обращении речь шла также о трехтомнике «Архитектура и ландшафты России», где из 32 объектов, внесенных в «черную книгу утрат» и исчезнувших за последние 15 лет в Москве, только четыре, включая гостиницу «Москва», обладали статусом «памятника местного значения» - их Московское правительство имело право снести. Еще пять, включая здание Военторга, имели статус «вновь выявленного объекта культурного наследия» (то есть являлись всего лишь «кандидатами» в памятники, еще не стоящими на охране). Подавляющее же большинство объектов не имели никакого охранного статуса и были объявлены авторами «ценными» и «важными» произвольно, без всякого обоснования. Именно поэтому «охранникам» и не удается ничего добиться в судебном порядке.

Логвинов привел еще один красноречивый факт. В «красной книге предупреждений» из сотен объектов только два(!) - московские, и оба представляют собой образцы русского авангарда конца 1920-х годов. Тут действительно проблема, ибо многие просто не понимают и не принимают ценности таких памятников. Сотни иностранцев, приезжающих в Москву, чтобы прикоснуться к истокам «современной архитектуры», приходят в состояние шока при виде плачевного состояния этой части московского архитектурного наследия. В остальном охрана памятников в столице поставлена гораздо лучше, чем в других регионах.

Москва стремительно развивается и изменяется, говорится далее в обращении. Естественно, происходящие изменения можно оценивать как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Вообще-то оценка - дело истории, однако во всяком обществе есть люди, у которых, в чем они сами признаются, «все устремления направлены в прошлое», а все новое плохо по определению. Для них идеальная Москва – исключительно середина позапрошлого века, и они хотели бы объявить ее центр музейным заповедником. Уважая подобную позицию, мы не должны разделять ее до конца, категорически противопоставляя будущее прошлому в духе «или-или», ибо наша профессия хотя и направлена в будущее, но зиждится на фундаменте исторического наследия.

Алексей Клименко задал гостю из Великобритании несколько вопросов, в том числе и такой: кто принимает решения о сносе памятников в Англии?

Отвечая, Адам Уилкинсон отметил, что деятельность возглавляемого им Общества весьма популярна в Англии. Что же касается решений о сносе памятников, их принимают сначала местные власти, и только в случае необходимости включаются федеральные органы управления. При муниципалитетах существуют специальные архитектурно-плановые отделы – это их компетенция; с ними-то, сказал Уилкинсон, мы, если нужно, и вступаем в борьбу. Но не только. Борьба за сохранение памятников ведется и с федеральными властями, в том числе в судах. Ведь из полумиллиона исторических зданий Великобритании более половины находятся под угрозой уничтожения.

Валентин Уткин рассказал об обращении к властям интеллигенции Москвы по поводу продолжающегося сноса в столице исторических зданий и утраты в городе целых кварталов. В поддержку обращения было собрано свыше 3000 подписей, из них, между прочим, только 2% - архитекторов. В основном подписи ставили обычные граждане, которым небезразлична судьба столицы, деятели культуры, искусства. К сожалению, подобные вопросы мало волнуют студентов МАрхИ; в общей массе они к этому индифферентны.

Уткин заявил, что он как консерватор плохо относится к фостеровскому «огурцу» и вообще ко всем сооружениям, которые меняют исторический облик городов. Памятники должны охраняться на основании законов. Но у нас законы не действуют; архитекторы и строители часто сами заинтересованы в сносе старинных зданий - таковы условия воцарившегося рынка. Отделив охранные структуры от «строительной машины», надо заставить законы работать. Несколько лет назад, заключил выступающий, он участвовал в международном конкурсе по установке скульптуры на родине Иеронима Босха. Так вот, в обсуждении итогов конкурса участвовал весь город, они широко освещались в местной прессе.

Поддержав высказанное до этого Андреем Гозаком предложение выработать реальную стратегию деятельности, чтобы разговоры о спасении архитектурного наследия не остались только разговорами, Николай Павлов наметил несколько возможных направлений такой стратегии:

1. Четко определить, наконец, что и где нужно спасать в первую очередь.

2. Оценить свои силы: кто за что может взяться?

3. Решить, каким образом действовать и на кого влиять. Создать нечто вроде «рабочих команд» по конкретным объектам.

На сетования Юрия Бочарова, что мы порой даже не знаем, к федеральному или московскому правительству следует в том или ином случае апеллировать, Николай Павлов ответил остроумной репликой: «Вот этим–то и нужно воспользоваться!» Однако Бочаров продолжал отнюдь не в шуточном тоне, перейдя к печальной статистике. Памятники, случается, «выводят из строя» умышленно, чему есть немало примеров. Нам нужно охранять исчезающие ансамбли, площади, а не отдельные здания. Необходимо запретить манипуляции со статусом сооружения, ибо потеря последним статуса памятника - прямой путь к его утрате. Подводя черту, Бочаров напомнил о своеобразной «коррупции» в рядах самих архитекторов, порожденной заинтересованностью последних в раздувании объемов проектируемых ими объектов.

Михаил Хазанов решительно заявил: охрана памятников – дело чести и совести каждого архитектора. Только если на совести архитектора нет ни одного разрушенного исторического здания, он может жить спокойно. Хазанов призвал относиться к городу «антикварно». И не только к памятникам, но и к населению, среде, предметам искусства и быта. Среди высказанных им суждений были и достаточно экстравагантные – например, что Москва как исторический город не выдерживает столичных функций, ибо каждая «лавочка» в этих условиях, желая иметь «кремлевский вектор», во что бы то ни стало стремится обосноваться в историческом центре.

Сносить памятники противозаконно, с этим приходится бороться вплоть до судебных разбирательств, сказал Владимир Чернышенко (ГУОП). Сегодняшние московские законы в той или иной степени помогают сохранять отдельные объекты, но есть проблема сохранения исторической среды, которая идет под бульдозер, и здесь юридическая защита отсутствует. Недавние проекты регенерации исторических кварталов, например, Зарядья – ужасны. Они ничего не восстанавливают. Это – кич. Или Остоженка, где историческая среда полностью уничтожена. Первоначально предусматривалась застройка Остоженки 2–4-этажными домами, но потом все поделили на лоты - в результате мы имеем переуплотненную высотную застройку с элитными квартирами, стоимость квадратного метра в которых просто зашкаливает.

Клементина Сессил обратилась к собранию с вопросом: есть ли точные определения понятий «реконструкция», «регенерация»?

Сергей Киселев ответил утвердительно, процитировав соответствующий документ. В охранных зонах запрещена реконструкция, то есть комплекс работ по изменению объекта. Хорошо, когда, например, дом, где размещен Музей декабристов, арендован семьей потомков Мусиных-Пушкиных. Это – тоже путь. Но большинство новых владельцев исторических зданий попросту «седлают» памятники, разрушая среду (Центр Владимира Познера, Дом Пороховщикова, Дом Элины Быстрицкой, Центр Галины Вишневской и так далее).

По мнению Алексея Клименко, город должен быть объектом любви, он нуждается в любовно-бережном к себе отношении. Примером такого отношения может служить созданное на общественных началах движение под названием «Культпрог», то есть культурные прогулки по Москве. Его возглавляет Сергей Никитин. Активисты «Кульпрога» «стоят насмерть» за сохранение исторического облика своего города в каждом дворе, на каждой площади. В столице, к сожалению, растут «клоны», а погибают подлинники. Да и не только в столице, а по всей стране. Существует и работает сайт «Москва, которой нет» Константина Сумарокова, где сконцентрирована вся информация по нашим утратам, отслеживается судьба исчезающих исторических памятников, ансамблей. Наконец, у нас есть прекрасные реставраторы-подвижники. Необходимо, если можно так выразиться, реставрировать школу реставрации, проводить лицензионную политику, направленную против новоделов.

О градостроительном аспекте сохранения памятников говорила Валентина Жилина. Иногда в результате непродуманной застройки памятники отчуждаются от общей перспективы и визуально теряются, градостроительные акценты смещаются, изначальные виды искажаются. Недавний характерный пример: новое здание таможни перекрыло панораму Царицынского ансамбля со стороны железной дороги.

В дискуссии в числе прочих приняли участие также руководитель движения «Культпрог» Сергей Никитин, архитекторы Вячеслав Егоров и Марк Гурари, представитель РНИИ культуры и природного наследия имени Д. С. Лихачева Юрий Вешнинский (сообщивший, кстати, что в Москве осталось только 3% коренных москвичей). Черту подвел Андрей Кафтанов, определивший в своем заключительном выступлении ряд наиболее значимых, на его взгляд, проблем сохранения историко-архитектурного наследия Москвы и вытекающих отсюда задач. Вот некоторые соображения ведущего по этому поводу.

Москвичи лишены возможности влиять на лавинообразные процессы массовой перестройки улиц, кварталов и районов, в которых они проживают. Необходимо выстраивание прямого правового диалога между общественностью, властями и архитекторами.

Предлагается распространить понятие «архитектурное наследие» на здания и сооружения, просуществовавшие пятьдесят и более лет. Это логично, так как в законе о культурных ценностях именно эта временная граница определяет особый порядок учета и перемещения объектов материальной культуры. А столетний рубеж должен предполагать для «перешагнувшего» его объекта статус «особо ценного архитектурного наследия».

Любое переустройство территорий, застроенных более пятидесяти лет назад, в обязательном порядке должно осуществляться на основе архитектурных конкурсов с привлечением к обсуждению итогов жителей данных территорий.

Необходимо привести наши законы, касающиеся охраны культурного наследия, в соответствие с аналогичными законами других европейских стран. Сегодняшний разговор с зарубежными коллегами можно считать первым шагом на этом пути, подобные встречи хорошо бы продолжить.

Подготовил Н. Г. Сербовеликов