"Какие камни и какие зданья!.."
Заметки московского обывателя

С. М. Казначеев, доцент Литературного института имени А. М. Горького

№ 5 за 2004  год

Электронная версия научно-популярного журнала "Архитектура и строительство Москвы".
Выходит 6 раз в год.

Содержание номера:

К. М. Савкин
Приручит ли человек дерево?

С. М. Казначеев
"Какие камни и какие зданья!.."

 

Каждый влюбляется в Москву по-своему. У меня это случилось в то время, когда я, будучи студентом Литинститута, в конце 1970-х поступил в дворники. Произошло это неподалеку от Никитских ворот; ЖЭК, рискнувший принять меня на работу, располагался в аккурат напротив ГИТИСА, в Собиновском (ныне - Малом Кисловском) переулке, а дворницкую комнату выделили сперва в Калашном переулке, а потом уж на улице Семашко (Большой Кисловский переулок). Что может быть большим счастьем, чем в юности пожить в таком замечательном месте!

Естественно, старая и новая Москва очаровала студента-литератора. Родились даже такие вполне искренние строки:

Я жил тогда в Калашном переулке.
Мы часто выходили на прогулки
И направлялись - либо на Арбат,
А либо - до Никитских и назад.

Нас облекали твердые дымы
Архитектуры: Шехтель и так далее...
И в восхищеньи говорили мы:
Какие камни и какие зданья!..

Да, московские улицы завораживали своим неповторимым обликом, волновали, тревожили... Спустя годы довелось работать в Литературном институте имени А. М. Горького (Тверской бульвар, 25), а также в редакции журнала, располагавшейся на Большой Никитской. Сколько исхожено переулков, сколько осмотрено зданий! Но когда спешишь с лекции на литературный вечер, знакомые улицы видишь мельком, как бы со стороны. А ведь "твердые дымы архитектуры" так же текучи; жизнь властно вмешивается в существование любого города, облик его меняется. Но как? Вот и захотелось пройтись по тому же излюбленному с молодых лет маршруту и внимательно посмотреть на "ряд волшебных изменений милого лица".

Выходим на станции метро "Библиотека имени Ленина", хотя главная библиотека страны называется теперь по-другому. Политика руководства метрополитена в области переименований вообще загадочна и непостижима. Легко отбирается имя у Лермонтова, чуть не лишился своей (будущей) станции Достоевский, а вот "Войковская" сохранилась. Ну да это к слову пришлось.

Улица Моховая здесь являет собой наглядный пример органичного сочетания различных стилей и авторских манер. Прямо - вид на Кремль, чуть правее - Каменный мост, еще правее - тихая Волхонка, улица, ведущая к Храму, обочь - великолепный баженовский Пашков дом, словом - иди и смотри! К сожалению, благолепие это несколько нарушают погорелый Манеж (впрочем, весьма бойко восстанавливаемый) и унылый Достоевский, который того и гляди сползет со ступеней библиотеки на проезжую часть и нарушит дорожное движение (но о памятниках чуть позже). И все-таки - лепота!

Однако двинемся по маршруту. Воздвиженка с необходимостью подводит нас к зиянию на месте бывшего Военторга. Это место в жизни прежней Москвы 70-80-х годов прошлого века имело свой колорит и смысл. В довольно тесном пространстве возвышалось здание, которое непостижимым уровнем не сужало, а как бы раздвигало проезжую часть улицы. Я уж не говорю о том, сколько связано личных воспоминаний с этим магазином. Сейчас здесь много рекламы с обещаниями воздвигнуть вместо него торгово-финансовый комплекс. Дай Бог, но слишком уж ответственное место: каждая архитектурная мелочь значима, и поэтому следовало бы с особой осторожностью отнестись к выбору проекта. Остается надеяться, что близость Музея архитектуры вынудит проектировщиков найти правильное решение.

А такое случается, увы, далеко не всегда. Взгляните на соседнюю Арбатскую площадь. Лет пятнадцать назад она, при небольших своих размерах, производила впечатление уютной, душевной и приятственной. Ныне все переменилось. В самом начале Старого Арбата водрузили помпезный, громоздкий торговый центр, который вкупе с Генштабом на противоположной стороне подавляет своим объемом не только "Прагу", но и кинотеатр "Художественный", а снос ряда зданий на противоположной стороне перед Домом журналиста хотя и открыл вид на первый советский небоскреб - Моссельпром, но в то же время произвел эффект жуткой пустоты, зияния, которые московские власти безуспешно пытаются залатать устройством импровизированных ярмарок. Вот вам пример непродуманности, когда сносятся дома, на первый взгляд казавшиеся излишними, а на самом деле игравшие важную роль в общей композиции застройки.

Но вернемся к снесенному Военторгу. Повернув направо, оказываемся в Большом Кисловском переулке (бывшая улица Семашко). Это место вообще не узнать. Говорю ответственно, ибо прожил здесь года четыре. Конечно, сия улица не была шедевром градостроительства, но и лучше, она, по-моему, не стала. Возведенный на месте замечательной спортплощадки, сквера и двухэтажного красного домика (в котором я обитал и который остался, быть может, только на моей любительской акварели) массив зданий (как бы восстановленных по старым чертежам) выглядит скученно и, нависая над узким пространством переулка, превращает его в подобие колодца. И это при том, что противоположная сторона практически не застроена! Разместившиеся здесь фитнесс-клуб, деловой центр, межбанковская биржа, думаю, чувствуют себя некомфортно: неплохо спроектированные сами по себе, они никак не вписаны в окружающий ландшафт, теряются в нем. Выделенные застройщиками явно огромные деньги, по сути дела, так и не "заиграли". И в этом, на мой взгляд, состоит главная архитектурная проблема нынешней Москвы: зачастую проектируются отдельные здания, но не общий городской пейзаж.

А вот пример из советских еще времен. Никитские ворота. Когда-то внедрили в конфигурацию этой площади здание ТАСС. Не знаю, как чувствуют себя внутри сами сотрудники журналистско-разведывательного центра, но фасадные части этого строения, стилизованные под гигантские телеэкраны, разумеется, производят стойко отталкивающее впечатление. Будто идешь по "Горбушке" или иному радиорынку, а по бокам - телевизоры в несколько этажей. Где уж тут любоваться зодческим искусством...

Удручают долгие годы красующиеся на фасаде бывшего кинотеатра повторного фильма (знаменитой "Повторки"!) строительные щиты. Что будет отстроено на этом углу (ключевая позиция в компоновке Никитских ворот!) - непонятно, но следы затянувшейся мерзости запустения настолько отчетливы, что это всерьез печалит даже каменного К. А. Тимирязева, скорбно взирающего на рекламные плакаты со своего постамента.

Место сие претерпело еще ряд преобразований. Ну, хорошо, возведена колокольня при храме Большого Вознесения, это дело богоугодное. Но вот кукольные Александр Сергеевич и Наталья Николаевна, спрятавшиеся под ротондочкой у фонтана, представляются комической и даже уничижительной парочкой.

Далее нас встречает украшение улицы Спиридоновки (угол Малой Никитской) - знаменитый шехтелевский особняк Рябушинского, впоследствии - дом-музей А. М. Горького. Вот уж шедевр так шедевр! А ведь стоит не в самом выигрышном месте: небольшая площадь застройки, соседство больших зданий. Однако данное обстоятельство ничуть не умаляет этой жемчужины русского модерна. А какие интерьеры, какая отделка внутри! Бывая там, я не устаю восхищаться деликатностью и тактом, с которыми выстроена экспозиция: и Шехтелю, и Рябушинскому, и Горькому - каждому отведено свое место, никто никого не подавляет - архитектор, фабрикант-меценат и пролетарский писатель не сталкиваются лбами, а соседствуют в некой гармонии (а ведь могли бы их и "стравить" на почве классовой разобщенности). Будь моя воля, я бы привел сюда нынешних толстосумов, намеревающихся обзавестись виллами, и показал, как можно проектировать и строить.

На пересечении Большой и Малой Бронных улиц в кустах обнаруживаем еще одну скульптурную новинку - памятник Шолому-Алейхему. Что сказать об этом творении? На мой взгляд, трудно было бы больше унизить и оскорбить память замечательного еврейского писателя. Пигмей, нелепо и неуместно выставленный на колченогом столбе, является одним из проявлений новомодной скульптурной традиции. Выдающихся людей нынче принято низводить до уровня "человека толпы". Дескать, они такие же, как все, ничуть не лучше. Демократизм концепции понятен, но впечатление, производимое ее порождениями, увы, угнетает.

Когда я вижу Окуджаву, уныло бредущего по Арбату в окружении зевак и бездельников, Высоцкого, занимающегося гимнастикой на пересечении Каретного ряда и Бульварного кольца, Юрия Никулина, раскорячившегося у здания его родного цирка, грустные мысли одолевают меня. Создатели перечисленных монументов не поднимают зрителя до высоты своих героев - они, как сказано выше, "опустили" последних до уровня праздношатающейся публики. Их, при жизни весьма разборчивых в знакомствах, теперь каждый может похлопать по плечу, а то и сделать другой жест панибратства. А ведь авторам таких памятников было у кого поучиться. Совсем неподалеку находятся великолепные творения: скорбный Гоголь, вальяжный Алексей Толстой, добрый дедушка Крылов, уютно расположившийся со своим зверинцем за прудом, вдохновенный Блок, совсем недавно обосновавшийся на Тверском бульваре Есенин...

Чуть дальше на Большой Бронной развернулось нешуточное строительство. Скромный симпатичный особнячок, где размещалась Любавическая синагога, забран ныне стеной из темного стекла, под наклонным углом нависшей над тротуаром. Человек, проходящий по этой улице, отражается на фасаде нового здания в виде безголового коротышки. Что хотели сказать этим решением проектировщики москвичам, понять трудно, но во всяком случае уважительного к нам отношения здесь не чувствуется. По бокам зеркального фасада - конструктивистские изыски, супрематистские плоскости, линии, закругления. Что опять же послужило основой для данной архитектурной идеи - Вавилонская башня или живопись Малевича, - судить не берусь. Но ясно одно: избранный вариант синагоги вызывающе не согласуется с традиционным обликом Москвы. С общественностью же в данном случае опять не посоветовались. Некто сказал: человек есть животное, ко всему привыкающее. Дескать, привыкнете и к этому зданию, как привыкли ко многому...

Прогулка по центру нынешней Москвы рождает в душе двойственное ощущение. С одной стороны, видишь, что многие старые здания восстановлены, приведены в порядок. Но с другой, в них воцаряется исключительно роскошь: банки, фирмы, деловые центры, дорогие бутики, фитнесс-клубы, рестораны. Грустно сознавать, что столица становится все более "застегнутой", высокомерной, барственной. Да, конечно, архитектура, как и другие виды искусства, зачастую вынуждена ориентироваться на запросы денежных заказчиков. Ту же музыку, по известному присловью, заказывают обеспеченные люди. Но в прежние времена у них всегда находились средства и на странноприимные дома, и на общедоступные парки, и на магазины, куда не страшно зайти. Понятно, не архитекторы здесь виноваты, но чувство грусти от этого не проходит.

Наш маршрут завершается на Патриарших. Он проходил во многом по булгаковским местам: именно на Патриарших открывается действие "Мастера и Маргариты", а покидала столицу свита Воланда с крыши Пашкова дома, откуда мы тронулись в путь. Сейчас ранняя осень - самая прекрасная московская пора. По зеленой, заросшей сочными водорослями воде скользят утки, вокруг мир и покой. Глядя на все это, невольно радуешься, что хоть в данном случае вмешательство общественности помогло отвергнуть скульптурный проект А. Рукавишникова с подвеской огромного примуса над прудом. Разумеется, скульптор имеет полное право на собственное прочтение классики. Но ведь имеют и москвичи право решать, каким монументам быть на улицах их родного города.

При входе в сквер на Патриарших установлены информационные щиты, сообщающие, что настоящий район столицы объявлен целостным архитектурным ансамблем, не допускающим изменений и перепланировок. И хотя совсем неподалеку - в сторону Садового кольца - отстроен высоченный пентхауз, сохранение Патриарших прудов в первозданном виде внушает некоторую надежду, что облик Москвы будут менять более продуманно и с учетом общественного мнения.