Архитектура историзма на рубеже веков

№ 3 за 2000  год

портреты мастеров       промышленный  дизайн         новые проекты

Электронная версия научно-популярного журнала "Архитектура и строительство Москвы".
Выходит 6 раз в год.

Содержание номера:

БУДНИ СТРОИТЕЛЬНОГО КОМПЛЕКСА
В.А.Константинов
Панорама жизни холдинга

УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ ГОРОДА
В.Л.Хайт
Историко-культурный и образно-эстетический потенциал Москвы

ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Н.Н.Никонов
Строительная отрасль как часть жизни города

ПОРТРЕТ МАСТЕРА
В.И.Колчунов, В.Д.Райзер, Ю.Г.Агарков
Иосиф Ефимович Милейковский

РЕЦЕНЗИЯ НА СООРУЖЕНИЕ
М. А. Уланова
Школа в Северном Бутове

ВОПРОСЫ ЭКОЛОГИИ
Л.А.Гулабянц, И.О.Осипов
Тематическая радоновая карта Москвы

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПЛАН В ДЕЙСТВИИ 
Ц.Ю.Блинов
Новые виды транспорта в Москве

АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА
Н.В.Канчели
Программа "Монтаж" - реальный расчет прочности конструкции

ИССЛЕДОВАТЬ, ВОССТАНОВИТЬ, СБЕРЕЧЬ
Н.Е.Гиговская
О реконструкции Немецкого рынка

ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА Архитектура историзма на рубеже веков

НОВЫЕ ПРОЕКТЫ
М.В.Нащокина
Первый и единственный? 

ПРОЕКТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
С.В.Миндрул
"Зеленый клин" Юго-Запада 

В конце минувшего года в Московском архитектурном институте состоялся «круглый стол» на тему «Архитектура историзма на рубеже веков». В мероприятии, организованном при содействии журнала «Архитектура и строительство Москвы», приняли участие ведущие специалисты в области градостроительства, известные зодчие, активно работающие над созданием современного облика столицы, а также студенты и преподаватели МАрхИ. Разговор шел об архитектурно-строительном буме последнего десятилетия, изменившем Москву буквально на наших глазах. Историческая преемственность, необходимость соблюдения традиций в зодчестве, роль и ответственность архитектора в формировании городской среды - все эти вопросы обсуждались профессионально и заинтересованно.

Участники «круглого стола»:
* Сергей Борисович Киселев, президент ООО «Сергей Киселев и партнеры»
* Михаил Анатольевич Филиппов, руководитель «Мастерской Михаила Филиппова»
* Дмитрий Александрович Чапания, руководитель «Мастерской Дмитрия Чапания»
* Екатерина Лопаткина, архитектор «Мастерской Ю.В.Лопаткина»
* Никита Владимирович Токарев, архитектор бюро «Остоженка»
* Юрий Петрович Бочаров, академик РААСН
* Ираида Васильевна Шишкина, преподаватель МАрхИ
* Федор Геннадьевич Ращевский, архитектор архитектурно-дизайнерской фирмы «Экстюник»
* Анна Филипповна Грушина, главный редактор журнала «Архитектура и строительство Москвы»
* Дмитрий Юрьевич Блинов, ответственный редактор журнала «А и СМ»

Ведущий – Иван Михайлович Алексеев, студент МАрхИ

Иван Алексеев. Наша тема - историзм в архитектуре и, в частности, в архитектуре Москвы. Иными словами - московский, а шире говоря - русский архитектурный стиль: что он из себя представляет и как влияет (если влияет) на современное архитектурное творчество, каковы его приметы и проявления сегодня.

Никита Токарев. Скажу сразу: мне такая постановка вопроса кажется немного странной. Что мы вкладываем в понятие «историзм»? Для меня пример историзма - современный человек, оснащенный компьютером и радиотелефоном, а одетый в камзол XIII века. Но ведь это маскарад, который не может восприниматься всерьез.

Дмитрий Блинов. Тем не менее архитектура Москвы имеет глубокие исторические корни, а корни определяют вид кроны. Мы не можем отказать облику Москвы в совершенно определенной особой характерности. Так вот, спрашивается: в какой степени и каким образом историческая традиция влияет на сегодняшние архитектурные решения? Иначе говоря - жива эта традиция или она ушла, оставив нам ряд «памятников архитектуры и культуры»? Жив русский стиль или Москва будет развиваться дальше как один из европейских мегаполисов?

Н.Т. Своеобразия исторической застройки Москвы никто и не отрицает. Но если мы сегодня попытаемся копировать какие-то приемы, черты архитектуры прошлого, то окажемся в положении вышеупомянутого ряженого, то есть на маскараде.

И.А. Ваше бюро, Никита, занимается разработкой целого квартала в центральной части города. Какого же стиля вы придерживаетесь?

Н.Т. Мы вообще не ставим перед собой вопрос стиля - если понимать под стилем устоявшийся набор приемов. Все определяет индивидуальная манера того или иного архитектора. Если и можно в данном случае говорить о стиле, то наш стиль - стиль здравого смысла.

Д.Б. Однако подобный подход практикуется далеко не везде. Недавно я был на конференции архитекторов городов СНГ, и там главный архитектор Баку сказал: «Строить в нашем городе может кто угодно, но непременно при участии наших специалистов». То есть он утверждал именно существование своего национального стиля, о соблюдении которого в городской застройке бакинцы заботятся. Почему бы не быть подобному и в Москве - ведь все согласны, что она имеет свой стиль, свой неповторимый архитектурный облик.

Н.Т. На мой взгляд, ситуацию, обрисованную главным архитектором Баку, следует рассматривать исключительно в плане юридическом и технологическом, а не в некоем национально-стилевом. Законы, регулирующие деятельность приглашаемых из-за границы архитекторов, есть во многих странах: там тоже «гастролер» обязан иметь соавтором местного коллегу. Но, повторяю, это проблема чисто юридическая.

Д.Б. С этим трудно согласиться. Для чего же принимаются подобные законы, как не для того, чтобы в данной стране, в данном городе чужеродным вторжением не нарушить сложившегося ансамбля - то есть сохранить стиль?

Юрий Бочаров. Нет, проблема здесь только юридическая. Вот в США, если архитектор не имеет лицензии на работу в штате, допустим, Техас, то его деятельность там обязательно должна контролироваться. Но это связано с тем, что в каждом штате - свои пожарные, экологические, санитарные и прочие нормы.

И.А. Вряд ли все-таки можно все сводить только к технико-нормативно-юридической области... Но вернемся к нашей теме. Есть ли московский архитектурный стиль и в какой степени он определяет современное московское строительство? В Новгороде, к примеру, многие констатируют наличие особого новгородского стиля и отмечают его влияние на проекты и постройки последних лет. Что же Москва? Появляются ли здесь индивидуальные архитектурные мотивы, формообразующие концепции?

Ираида Шишкина. Что касается Новгорода, вряд ли возможно построенное там за последние десять лет отнести к какому-то определенному стилю. Ничего подобного. Собрано с миру по нитке - сплошная эклектика. Стилем все это допустимо назвать лишь в той мере, в какой эклектика - тоже стиль. Конечно, в Москве за последнее десятилетие некие тенденции складываются - но именно отдельные тенденции, мотивы, направления, которые стиля еще не составляют.

Ю.Б. ...и которые, замечу, невозможно сколько-нибудь подробно проследить и классифицировать. Десять лет - слишком короткий срок. Чтобы выделить то, что называется стилем, требуется период не менее ста лет. Далее. Москва и Новгород (как, допустим, Москва и Тверь) - понятия разные. Москва - столица. Собственно «московское» в ней - это только часть, потому что Москва представляет и олицетворяет всю Россию. Поэтому к ней неприменимы правила застройки других городов. Строительные уставы на Руси пишутся примерно 160 лет. И правила застройки всегда были различны - одни для Москвы и Петербурга, другие - для «рядовых» городов. Облик столиц формировался, если можно так выразиться, государственно-идеологически. Скажем, вопросы застройки Петербурга рассматривались Министерством внутренних дел: согласовывался и утверждался каждый фасад, оговаривались все высоты. В Москве застройка хоть и в меньшей степени, но тоже регулировалась государством. В конце концов именно благодаря этому и появился здесь русский стиль. Одним из инициаторов его появления был художник Верещагин. Он послал Третьякову письмо, в котором этот русский стиль обосновывал и рекомендовал в противовес господствовавшему тогда классицизму. Верещагин представил и эскизы. В результате русский стиль стал для Москвы программным и значительно повлиял как на ее застройку, так и на застройку многих других русских городов. Сегодня мы наблюдаем нечто подобное. Появился Церетели, предложил свой стиль, получил поддержку в московских верхах, создал программный мемориал на Поклонной горе - началась церетелизация. Но это - скорее языческий стиль. Далее. Настала эпоха коммерциализации. Коммерция - стилеобразующий фактор! И на наших глазах базар (Стамбул) захватывает центр столицы. Это тоже стиль, только не русский, а турецкий. Все легко объяснимо. Москва - столица, во-первых, многонационального государства, во-вторых - одна из мировых столиц. Здесь есть и должно быть все. Поэтому можно говорить об историзме московской застройки, исследовать и анализировать ее, но требовать для Москвы исключительно русского стиля - бесперспективно. Надо двигаться вперед, а не оглядываться постоянно назад. 

И.А. Уж не потому ли сегодня обращение к русской национальной традиции в кругу московских архитекторов считается знаком профессионального упадка и едва ли не дурным тоном? Но вот ведь парадокс: исторический декор превращается в необходимое условие реализации того или иного проекта...

Ю.Б. К сожалению, это имеет место. Центральная власть не прочь щегольнуть духом Третьего Рима. То же было при Сталине, при Брежневе... Архитектура всегда соблазнялась идеями, исходящими от власти.Д.Б. Какой же идеей соблазнена современная архитектура?

Ю.Б. Не идеей - мифом. Мифом успеха и процветания при полном упадке. Мы строим не там, где нужно, а там, где лучше видно, - напоказ. Потому что это приятно руководству - как московскому, так и российскому, - от которого данный миф и исходит.

Сергей Киселев. Что ж, идеология всегда вызывала адекватную архитектуру.

Ю.Б. В частности, идеология коммерциализации породила Стамбул. Памятник Петру I работы Церетели - замена памятника Александру III, который стоял у храма Христа Спасителя. Все это - отзвук имперских настроений. Да, в столице все было идеологизировано - это, кстати, и есть один из стилеобразующих здешних факторов.

И.Ш. И все же, говоря о вышеуказанных особенностях Москвы (включая и идеологическую стилеобразующую компоненту), не утверждаем ли мы тем самым как раз существование особого московского стиля и не определяем ли его в какой-то степени? Вопрос можно поставить по-другому: по своему характеру наиболее заметные из возведенных в последнее время зданий - национальны или интернациональны?

Ю.Б. Такая постановка вопроса не полна. Здесь не может быть никаких «или». Вот здание Газпрома - по форме оно интернационально, таких сейчас много во всем мире. С другой стороны, заняв в московском ландшафте одно из господствующих положений, повторяя, на мой взгляд, Меншикову башню времен Петра I, оно является символом нашего государства - государства, богатого ресурсами. Или здание Центросоюза. Его проектировал Корбюзье. Тем не менее это грандиозный символ России 30-х годов. Я клоню к тому, что архитектура чисто локальная - в данном случае московская - не в силах представить образ страны в целом.

 Д.Б. Что же, на ваш взгляд, знаменуют собой многочисленные турецкие башенки, венчающие новейшие московские постройки? Вы утверждаете, что московского стиля не существует (или что он сегодня не актуален и бесперспективен). Тем временем мы видим отчетливые проявления стиля, условно говоря, турецкого. Нет ли тут опасности?

Ю.Б. Это чистый декор. Он продиктован исключительно соображениями выгоды. Заказчику хочется «турецкого колорита» - пожалуйста. Нынче этот фактор очень силен. На фоне ослабления центральной власти усиливаются власти региональные. А их интересы - сугубо меркантильные. 

И.А. Я хотел бы теперь обратиться к Михаилу Анатольевичу Филиппову, весьма плодотворно, на мой взгляд, работающему в традиции классицизма. Вы имеете дело с ордером. Сейчас мало кто этим занимается, а если подобное и случается, происходит нечто странное. Например, здание фирмы «Самсунг», где на одном фасаде четыре колонны, а на другом - три, что для классической традиции - нонсенс.

Михаил Филиппов. Это не имеет никакого отношения ни к классицизму, ни к историзму, а является порождением катастрофического варварства, безвкусицы и бескультурья, оскорбительной пародией на классицизм. Сознаюсь, я не вижу в Москве никакого историзма и классицизма (говорю об архитектуре гражданской). Ведь главное не в том, что употребляется ордер. Его нужно употреблять грамотно. Современные архитекторы не заглядывают не то чтобы в труды Палладио, но даже в издания МАрхИ - хотя бы из любопытства: как устроен, допустим, карниз, в каких пропорциях он строится?.. Впрочем, если бы вдруг они и кинулись все это срочно изучать - вышло бы только еще пущее издевательство, как, например, фонтан «Натали и Александр», где колонны-то как раз срисованы довольно точно. Ведь в классической традиции главное - общехудожественная подготовка. Старые архитекторы, как правило, были отменными художниками, они умели идеально компоновать листы. Вот что сегодня совершенно исчезло. Современные архитекторы не способны проанализировать создаваемые ими фасады в элементарном, но для архитектуры важнейшем отношении: красиво или нет. Прежде чем заняться классической архитектурой, я пятнадцать лет работал художником. Так же начинали практически все классицисты - тот же Фомин, к примеру...

И.А. Повторю один из своих вопросов, адресуясь уже к вам: почему, на ваш взгляд, сегодня обращение к историческим корням, к русской национальной традиции, то есть введение в архитектурные решения элементов, скажем, XVI века, расценивается в архитектурных кругах как творческое падение?

М.Ф. Я бы отнес это не только к нашему, но и к XIX веку. На самом деле русский стиль не получился как художественное целое. XVI век - да. Но то была архитектура преимущественно церковная. Ее принципы не накладывались на архитектуру гражданскую. То есть гражданская архитектура в древнерусском варианте не состоялась. Я думаю, что если русский стиль в той или иной степени на данном этапе у нас состоится, то он, как всегда, появится «экспортно». Не секрет ведь, с чего начинались наши национальные архитектурные стили - в Петербурге, а еще раньше - в Москве. Северная столица застроена людьми, практически не говорившими по-русски, и никто по этому поводу не комплексует.

С.К. Возвращаясь к высказыванию Юрия Петровича Бочарова о декоре, хочу сказать следующее. В настоящее время я занимаюсь реконструкцией и расширением галереи Шилова, и он желает получить объект как раз в русском стиле. Что ж, желание заказчика - закон. Мы пригласим специалистов-реставраторов - и они решат проблему. Это как в случае с «турецким» или, например, «татарским» стилем: приходят заказчики и просят дом с башенкой, иначе богатые нефтяники из Татарстана, которым дом предназначается, его не купят... Давайте не будем спорить о классическом, историческом, национальном. Мне кажется правомерным единственный критерий: «уместно» или «неуместно». Если и есть определенная московская специфика, то она заключается во вседозволенности, способной вместить все. В Питере, скажем, представить многие из новейших московских построек просто невозможно. Да и вообще, как уже здесь отмечалось, спорить по поводу московского стиля в современной столичной застройке еще не время. Москва велика и разнообразна. Здесь сколько людей - столько мнений. Другое дело - приводившийся в пример Новгород. Там, насколько мне известно, работает группа архитекторов - единомышленников, так что созданное ими позволяет делать определенные стилевые, «направленческие» обобщения. В Москве же, повторяю, нас, архитекторов, слишком много и мы слишком разные. 

Федор Ращевский. А нужен ли вообще нашему городу некий особенный собственный стиль? Я лично не вижу в нем никакой необходимости. Во всем мире давно уже установилась практика приглашать архитекторов из других стран...

Д.Б. Однако, как мы слышали, эта практика довольно жестко регулируется национальными законодательствами. И я разделяю мнение тех, кто видит в таком регулировании не одну только необходимость обеспечить соблюдение заезжим архитектором местных противопожарных и санитарных норм. Наконец, о чем-то все-таки говорит тот факт, что все европейские столицы имеют неповторимое лицо, причем гордятся им, даже культивируют свою неповторимость и, по всей видимости, вовсе не собираются ее утрачивать.

И.Ш. Кстати, на всех московских архитектурных форумах слышится: «Защитите нас от иностранной экспансии!»

Анна Грушина. И это совершенно понятно - хотя бы из того, что сейчас сказал Дмитрий Юрьевич Блинов. Теперь о том, что вся архитектура в России - завезенная, и о том, что русский стиль как целое не сложился. Последнее вовсе не вытекает из первого. Да, и в Москву, и в Петербург приглашались строить иностранцы. Но, прежде чем строить, они ездили по России, по русскому Северу, изучали русскую культуру, впитывали национальный дух. Да и работали они отнюдь не бесконтрольно - за ними надзирало государство, как уже отмечал профессор Бочаров... Так что стиль, созданный этими мастерами, - стиль именно русский. И, говоря об отсутствии или ненужности русского стиля в столице России, не расписываются ли попросту сегодняшние архитекторы в своем бессилии?

Ф.Р. Я не утверждал, что русского, московского стиля нет. Он был. Но я продолжаю утверждать, что сегодня он невозможен. Чисто национальный стиль невозможен сейчас не только в Москве, но и в любой другой столице.И.А. Но тогда возникает вопрос: как же строить в исторической среде? Не поведут ли подобные умонастроения к утрате исторической застройки?

И.Ш. Строгого рецепта, как строить в исторической среде, не существует. Здание, идеально стилизованное «под старину», может смотреться чужеродной подделкой; в то же время здание абсолютно современное, напротив, вписывается в историческую застройку совершенно органично. Подобных примеров сколько угодно - в Риме, в Афинах, в Париже...

М.Ф. Я вообще против постановки темы историзма в плане противопоставления «старое» - «новое». Взять модернизм: уж, казалось бы, такая левизна, а на самом деле - бесконечная самостилизация. Ничего нового уже не будет. Круг замкнулся. Это мы наблюдаем во всех странах мира. И пугаться новизны, якобы разрушающей традицию, - нет смысла.

Дмитрий Чепания. Почему же? У нас есть еще много не пройденных дорог. В отношении комфортабельности, например, мы далеко еще не дотягиваем до уровня Запада. Разве здесь нет простора для поиска?

М.Ф. Мы сейчас обсуждаем вопросы стиля. Совершенствование зданий с точки зрения комфортабельности, конечно, будет происходить всегда. Принципиально новых архитектурных форм не будет - вот что я хотел сказать.

Д.Ч. А разве новые технологии, применение новых материалов не инициируют в архитектуре появления новых форм?

М.Ф. Все обстоит совсем наоборот. Формообразование всегда идет впереди технологий. Конструктивисты строили из кирпича, а играли в железобетон, который тогда широко не применялся. Архитекторы - идеологи. Та или иная новая технология - это джинн, выпускаемый архитектором из бутылки.

И.Ш. Я согласна с тем, что, рассуждая о технологии как о формообразующем факторе, мы забываем живого человека - архитектора. Вот Боффил. Его Антигона и его театр. Материал один и тот же - сборный железобетон, а вещи - абсолютно разные. Так что от человека многое зависит. В том числе чисто человеческой слабостью объясняются и нередкие в последнее время казусы. Строя здание, функционально сугубо современное, но считая себя обязанным выдержать тот самый московский стиль (а вернее, тот декор, который массовое сознание считает московским, русским стилем), архитектор начинает придумывать какие-то витиеватые башенки, карнизы с кокошниками... В таком «русском стиле» построен, например, Российский культурный центр, хотя никакой русскостью там и не пахнет. И в этом смысле я тоже считаю, что не стоит сейчас говорить о каком-то конкретном стиле, обязательном для Москвы.

Н.Т. И не только для Москвы. Вряд ли возможно сегодня исчерпывающе определить лондонский, парижский стили... Лично я их не вижу.

А.Г. А не кажется ли вам, что за разговорами о ненужности поисков стоит элементарное нежелание искать? Я, например, полностью разделяю мысль главного архитектора Москвы Александра Викторовича Кузьмина, которую он высказал, выступая как-то в Исторической библиотеке: «Все мы окончили Московский архитектурный институт. Все мы прекрасно знаем, как строят в Риме, как строят в Финляндии, как строят в Японии. Но мы абсолютно не знаем, как строят в Москве!» Не из этого ли незнания все наши недоумения и проистекают? Если русского стиля нет, - отчего же о нем столько говорится - и здесь, и за пределами нашей аудитории?

Екатерина Лопаткина. Да, нельзя не согласиться с тем, что многое нами еще не найдено. И это чувствуется в большинстве современных построек: какая-то растерянность, отсутствие прямого и твердого художественного высказывания...

А.Г. Выходит, дело все-таки не в неких «объективных условиях», не в пресловутом «духе времени», а в самих архитекторах?

Е.Л. Да.

А.Г. Я вполне удовлетворена. Это как раз то, что я думаю. Никакими иными причинами не объяснить повсеместно наблюдаемую нынче безвкусицу и бесстилье. Причина лишь в том, что архитекторы, желая потрафить богатым, но, как правило, невежественным заказчикам, изобретают для них самые невероятные архитектурные формы, если можно это так назвать. Будь они охвачены другими чувствами - скажем, гордостью за национальные традиции, - они бы наверняка творили иначе. И тогда бы стало ясно: русский стиль в архитектуре был и есть...

И.А. На этой ноте позвольте мне завершить наш «круглый стол». Как видим, мнения разделились. Это и понятно: слишком обширна, сложна и неоднозначна взятая нами тема. Вряд ли кто и ожидал единогласного итога. Будем считать наш сегодняшний разговор только прологом обсуждения, которое, мы надеемся, еще продолжится на страницах журнала «Архитектура и строительство Москвы».